ДИАбеременность: «Наша вера способна превращать возможность в действительность»
Удивительная история диабеременности от нашей подписчицы Елены
Когда я еще была совсем маленькой, как-то спросила у мамы, что такое диабет. Откуда это слово взялось в моей голове - не знаю, но вертелось на языке долго, пока мама не объяснила, что «это такая болезнь, когда сам себе уколы делаешь и нельзя сладкое». Скоро мамы не стало.
После недельной комы, июльской ночью 1985 года, я пришла в себя в палате интенсивной терапии Морозовской больницы. Рядом на стуле дремал папа. Я, узнав, что мы в больнице, попросила принести мне конфет. Вот тут-то, когда папа сказал, что конфеты нельзя, потому что у меня диабет, я и вспомнила те мамины слова. Мне было 7 лет.
Тем, кто заболел уже в 21 веке, или даже в 90-е годы, трудно понять, каково было нам, диабетикам прошлых лет. Никаких глюкометров и тест-полосок. Никаких помп и даже шприц-ручек. Да что там шприц-ручек, одноразовых шприцев не было. Моей мечтой до 12 лет(!) было… пописать утром в унитаз, как все нормальные люди, а не греметь эмалированным горшком, садясь на него в узком туалете. Потому что дома сахар можно было измерить только в моче, и только поляриметром. Про шприцы, которые надо было 40 минут кипятить, и их иглы писать не буду, скажу только про липодистрофии от уколов на животе, руках, бедрах и ягодицах.
Тем не менее, мой папа старался, чтобы я жила полноценной жизнью. Его девизом стала фраза моего лечащего врача: «Для вашего ребенка лечащий врач - это вы сами, а мы, врачи, - только консультанты». И папа старался, как мог. Ведь последствия комы были тяжелыми. Еще тогда,в 85-м, забирая меня из больницы, папе обещали инвалида, домашнее обучение, и «не вздумайте готовить ее к материнству, для нее это смертельно».
Тем не менее, я училась в языковой школе, ходила каждый день на уроки, через день - на фигурное катание, раз в неделю - в бассейн. И даже отучилась 3 года в музыкалке, но по своей лени быстро забросила это дело. Закончила школу, и несмотря на советы тех же врачей выбрать мед.училище или еще что попроще, поступила в ВУЗ. Закончила его, поработала и поступила во второй. Мое образование - педагог-психолог, и я не зря выбрала работу, связанную с детьми. Мне самой не досталось материнской любви, но я готова была отдавать свою любовь и нежность, которые переполняли мое сердце. Лет с 10, услышав, что мне рожать нельзя, что «ребенок инвалидом будет или сама умрешь», моей самой страстной мечтой стало именно это – быть мамой. И я понимала, что сделаю все возможное, чтобы мечта сбылась. Как раз в институте мне попалась книжка Владимира Леви «Нестандартный ребенок», где я вычитала простую фразу, которая стала моим девизом по жизни: «Наша вера способна превращать возможность в действительность».
Единственной незадачей стало то, что влюбилась я в… диабетика. Мы познакомились в больнице. У него только обнаружили диабет, и я его просто поддерживала. Мы просто дружили. Полгода. А потом сыграли свадьбу. И потопали к генетику выяснять риски по диабету у наших возможных детей. Если они высокие, то будем усыновлять. Но, как ни странно, генетик сказал «рожайте уже». И через полтора года подготовки, страхов, нервов и всевозможных анализов, в апреле 2004, у нас родилась дочка. Абсолютно здоровая.
Это было так сказочно, так прекрасно. Моя мечта сбылась! Я – мама. Беременность протекала идеально. Гликированный гемоглобин был в пределах 5-5,6 уже за 3 месяца до беременности. По глазам претензий не было. Почему решили делать кесарево сечение, не очень понятно. Тем не менее, на 39 неделе дочка родилась без признаков фетопатии, 3300 и 50 см. На вторые сутки мне ее отдали, на 5 выписали.
Надо сказать, что мечтала-то я об одном ребенке, хоть одного бы выносить и родить, но идеальной мне всегда казалась семья с тремя детьми. Да уж куда нам троих… Когда дочке было 9 месяцев, я снова забеременела. На грудном вскармливании трудно рассчитывать на безопасные дни. И в сентябре 2005 года у нас родился сын. Тоже путем кесарева сечения. Правда, тут оно уже было необходимо, хотя гликированный тоже был не выше 6 всю беременность. Малыш был с признаками фетопатии, отечный, желтый и 4400. Родился он примерно на месяц раньше, ну недели на 3 точно. Но ровно через неделю нас выписали. Мы стали родителями детей-погодок. Сказать, что я была счастлива – не сказать ничего.
Правда, мысль о троих детях не давала покоя. Мы даже хотели усыновить третьего ребенка, когда младшему исполнилось 2,5. Но Господь распорядился по-другому: в феврале 2009 у нас родился еще один мальчик. Его мы тоже не успели запланировать, да и узнали о беременности уже в 9 недель, хотя за 7 недель до этого было узи, на котором сказали, что из-за сахаров эндометрия нет, я стерильна и т.п. Оказывается, я уже была немного беременна в тот момент. Правда, гликированный был высоким – 7,8.
Всю третью беременность я работала до самого роддома. А работа моя была в детском саду старшим воспитателем. И сад готовился к аттестации и лицензированию. И я с двумя карапузами (4 и 3 года) и пузом ехала на метро или шла пешком к 8 утра в сад, а уходила в 6-7 вечера. На каждом посещении женской консультации я писала отказ от госпитализации, т.к. то давление подскакивало (куда не знаю, т.к. я гипотоник и дома все было нормально), то белок нашли (при пересдаче оказывалось нет белка), то сын заболел скарлатиной, а мы с дочерью заразились, то какая-то сыпь высыпала на ногах (оказался васкулит), потом был цистит. А в самом начале был бронхит, я просто задыхалась от кашля, переходящего в тошноту. 4 раза за беременность я пила антибиотики и от кашля что-то запрещенное, потому что уже ничего не помогало. Но, не смотря на это, ходила я легко и красиво, была счастлива и полна светлых надежд. И гликированный держался около 6. За неделю до кесарева сечения меня положили в роддом. Зачем не знаю. Все было хорошо, но домой уже не отпустили. А дома-то двое мелких и муж. Больше никаких помощников.
С мужем мы договорились, что во время этого кесарева я соглашаюсь на перевязку труб и с детьми (своими, во всяком случае) мы завязываем))) Так и сделали. Но что-то там пошло не так. Сын родился в полном порядке, 4070, из фетопатии был только чуть пониженный сахар. А мне досталось по полной. Трое суток в реанимации, 2 дня переливания крови и плазмы, адские боли и синие губы. Кровь куда-то выходила, но куда не могли понять. Гемоглобин был 50, гематокрит 14-15. Муж сказал, такого не бывает. Но так было. Потом оказалось, что одна из маточных труб после операции сильно кровила и кровь уходила в брюшную полость. На четвертые сутки меня перевели в отделение обсервации. Сняли дренаж. Показали сына. Он был такой щекан. А я его даже на руки не могла взять. Совсем мне его отдали только на 6 сутки, когда я более-менее пришла в себя. Но на следующий день нас не выпишут. И на следующий тоже. Нас еще ждали целых две недели в роддоме. Матка не сокращалась, кровь не уходила, а в животе обнаружили гематому непонятного содержания (типа прорвется или нет) размером 10 на 15 см. Это как раз та самая кровь, которая вытекала из трубы. Таким образом, в общем счете я провела в роддоме 3.5 недели.
Так мы стали многодетной семьей. Да, меня пугали, да, отговаривали, да, спрашивали «зачем». Рисковала ли я? Наверное. Но мне иногда кажется, что эти три беременности сохранили мне по нескольку лет жизни, ведь именно в эти периоды течение моего диабета было как никогда идеальным. Идеальнейшим. Дети дают мне силы, любовь, вдохновение. Они учат меня лучше любого института. Сейчас дочка уже подросток, она способная умная девочка. Занимается в музыкальном театре. Старший сын заканчивает младшую школу. Он музыкально одаренный ребенок. Младшенький идет в первый класс, занимается танцами и музыкой.
Я сейчас не работаю. Занимаюсь детьми и творчеством. Наш муж и папа замечательный врач. Без его любви и поддержки мне было бы трудно достичь своей мечты. Он и «наша вера способны превращать возможность в действительность».
полезен?27